Цитата из "Обломова"«- Вот вы прочтите, увидите сами, - добавил он уж без азарта. - Нет, Пенкин, я не стану читать. - Отчего же? Это делает шум, об этом говорят... - Да пускай их! Некоторым ведь больше нечего и делать, как только говорить. Есть такое призвание. - Да хоть из любопытства прочтите. - Чего я там не видел? - говорил Обломов. - Зачем это они пишут: только себя тешат... - Как себя: верность-то, верность какая! До смеха похоже. Точно живые портреты. Как кого возьмут, купца ли, чиновника, офицера, будочника, - точно живьём и отпечатают. - Из чего же они бьются: из потехи, что ли, что вот кого-де ни возьми, а верно и выйдет? А жизни-то и нет ни в чём: нет понимания её и сочувствия, нет того, что у вас та называется гуманитетом. Одно самолюбие только. Изображают-то они воров, падших женщин, точно ловят их на улице да отводят в тюрьму. В их рассказе слышны не "невидимые слёзы", а один только видимый, грубый смех, злость... - Что же ещё нужно? И прекрасно, вы сами высказались: это кипучая злость - желчное гонение на порок, смех презрения над падшим человеком... тут всё! - Нет, не всё! - вдруг воспламенившись сказал Обломов. - Изобрази вора, падшую женщину, надутого глупца, да и человека тут же забудь. Где же человечность-то? Вы одной головой хотите писать! - почти шипел Обломов. - Вы думаете, что для мысли не надо сердца? Нет, она оплодотворяется любовью. Протяните руку падшему человеку, чтоб поднять его, или горько плачьте над ним, если он гибнет, а не глумитесь. Любите его, помните в нём самого себя и обращайтесь с ним как с собой, - тогда я стану вас читать и склоню перед вами голову... - сказал он, улёгшись опять покойно на диване. - Изображают они вора, падшую женщину, - говорил он, - а человека-то не забывают или не умеют изобразить. Какое же тут искусство, какие поэтические краски нашли вы? Обличайте разврат. грязь, только. пожалуйста, без притензии на поэзию. - Что же, природу прикажете изображать: розы, соловья или морозное утро, между тем как всё кипит, движется вокруг? Нам нужна ещё одна голая физиология общества; не до песен нам теперь... - Человека, человека давайте мне! - говорил Обломов. - Любите его...»